* * *

Тут война, а тут красиво. Это снег, а это смерть.
Эх, неведомая сила, как ты всё перемесила, это ж надо так суметь.

Много в мире кой-чего, как писал ещё Гораций:
Вот последнее горит, вот любовь под фонарём.
Будем плакать и любить, обниматься и ругаться,
А в конце мы все умрём, а в конце мы все умрём.

Интересные стихи, перспективная работа.
Многочадие весьма поощряется царём.
Наша жизнь и наша смерть — это вкусно для кого-то,
И поэтому все мы обязательно умрём.

Я завариваю чай, потому что это нужно,
Улыбаюсь по утрам, потому что я отец.
Жертвы вместе с палачом по утрам идут на службу.
Поскорее бы уже ожидаемый конец.

Сколько время, командир? То есть сторож, сколько ночи?
Как люблю я это всё, как простить и как понять,
Что всё видимое мне так красиво и непрочно.
Я надеюсь, что потом мы увидимся опять.

С вами, серые снега, с вами, праздничные лужи.
Ни один на свете стих не сравняется с котом
Или веткой. Может быть, я потом смогу не хуже?
Я надеюсь на потом, я надеюсь на потом.


* * *

__________Человек с тонкой шеей забрался в сундук…
__________Д. Хармс

человек с тонкой шеей забрался в сундук
просто так неожиданно вдруг
и сказал я не выйду отсюда пока
я теперь гражданин сундука

вот мой паспорт и тапочки и резюме
в тонком теле и в здравом уме
заявляю довольно я в мире пожил
и прибор на него положил

заберите себе и царей и народ
госуслуги и грёбаный мрот
и забудьте уже обо мне дураке
я теперь буду жить в сундуке

хорошо что мне здесь не видать ничего
света нет и не надо его
что угодно здесь может таить темнота
может Бога а может кита

через крышку ему говорили дурак
паутина там мусор и мрак
то ли дело снаружи тут воздух тут свет
ёлки-палки простор-интернет

отвечал он культурно прощенья прошу
но не надо мне вешать лапшу
почитайте хоть яндекс а хоть си-эн-эн
вот уж истинно ужас и тлен

приходили с ним спорить коллеги семья
участковый подруги друзья
журналистов полки он кричал дураки
это вы в сундуке а не я

наконец на него все махнули рукой
задыхайся там раз ты такой
да и он отзываться на стук перестал
может помер а может устал

но я думаю всё у него хорошо
вот узнать бы куда он дошёл
что в безвидном ему открывается там
по каким он змеится местам

кто ему там встречается в странном пути
китоврасы псоглавый народ
и другие для коих мне слов не найти
ну а он-то надеюсь найдёт

Ливингстон паутины Гагарин пыли
Дэвид Боуи плоской земли
как дела?
пару строчек пришли нам о том
с кольчецами с мокрицей с кротом


* * *

Набери в Яндексе «День рождения Слуцкого».
Первые строчки выдачи будут такими:
День рождения слуцкого депутата,
День рождения слуцкого леонида,
День рождения слуцкого лдпр.

Борис Абрамович скромен и после смерти.

У Заболоцкого в этом смысле нет конкурентов.
Но как же им обоим (я думаю) на это плевать:
На Яндекс, ЛДПР, депутатов и выдачу —
С высокого облака.

Представил, как они поплёвывают —
Борис Абрамович сдержанно, солидно.
Николай Алексеевич (розовое лицо, блестящие очки) —
Торжественно, шутовски, с чувством
Ценности
Каждого
Момента
Вечности.


* * *

Если ты слаб, и растерян, и глуп,
И не вдупляешь вообще,
Что за…
Добро, блин, пожаловать в клуб,
Это в порядке вещей.

Этот порядок течёт, как река
Или моча по вагону.
Время уносит меня дурака
И перекрашивает в старика
По неизвестным науке пока,
Но непреложным законам.

В клубе мы верим, что всё (типа всё)
Делаться вправе некстати.
Думаешь: «Что он вообще тут несёт»?
Так и задумано, брате.

Так и задумано, чтобы ты был
Потен, встопорщен, растерян,
Прыгал бы по чернотропам судьбы
Мелким напуганным зверем.

Хищнику просто — поймал слабака,
Шмяк о берёзу и ест.
У русака или у байбака —
Поинтереснее квест.

Вот тебе жизнь. Оправданье её
В этом записано коде.
И, между прочим, скаканье твоё,
Страхи в крови и в груди колотьё
Тоже в писание входят.

Так и должно быть, чтоб сыпался сор
Заячьих петель на белое,
Окоченелые ветки вились.
Смотришь на всё это сверху — восторг.
Видел, брат волк, видел, брат лис?
Это мы с вами наделали.


* * *

Время прожито, мысли продуманы.
Смолкли машины, потом комары,
А там и птицы, кончается воздух.
Инфлюенсеры и ютуберы
Снимают друг друга на фоне дыры
Во всё более креативных позах.
То ли в парадной, то ли в передней
Ругаются горячо
Некто без совести и некто без СНИЛСа.
Зима уже близко, и перед ней
Священники молятся кто о чём,
Но пункт приёма молитв, похоже, закрылся.
Некуда бечь, но можно поехать в Питер:
Постоять на дне
Колодца, послушать чаек.
Как прекрасно всё, у чего есть эпитет
«Последний»: ветка в окне,
Звёзды ютуба, коммент и лайк.


* * *

Повторяй себе чаще, что это Содом, —
То, откуда ты выехал с жутким трудом
(Тощий скарб, обгорели оглобли).
Повторяй себе чаще, что там ни черта
Не осталось хорошего, лишь пустота,
Только пепел, рабы или зомби.

Повторяй себе чаще, мол, все, кто ушёл, —
Трусы-хипстеры, смылись, ну и хорошо,
Никогда они не были наши.
Пусть узнают, почём там буржуйский зергут,
И ещё пожалеют, ещё прибегут,
Ну а мы их, конечно, к параше.

Повторяй эту чушь по утрам, перед сном,
Перед близкими, перед открытым окном,
До упора считай себя правым,
До песка на зубах, до последнего дня,
Но когда он придёт — посмотри на меня —
Домолчаться попробуй до правды.

Эта ненависть к «ним», она тем и сильна,
Что не правда, а выбранная сторона.
Что ж, она помогает не съехать
До поры, но потом наступает пора,
И с реальности падает маска добра,
Низ меняется с верхом.

Да удастся тогда нам увидеть как есть
Эту кашу: злость, зависть, и милость, и месть,
Все её горемычные зёрна.
Всё уже позади, всё уже впереди,
Нет ни «мы», ни «они, ты один на один
С ослепительно белым и чёрным.