Перекрёстное опыление света
Александр Климов-Южин. Условное название
М.: Б.С.Г.-Пресс, 2024

Поэтический сборник Александра Климова-Южина «Условное название» отличается простым, лежащим на поверхности композиционным решением, которое доселе, кажется, не применял никто: его разделы — это восемнадцать подборок, опубликованных в толстых журналах с 2016 по 2024 год.

Поэзия Александра Климова-Южина — при всей, казалось бы, заземлённости бытовых живописаний — это поэзия мистика. Оригинальное сочетание остроумия, державинского упоения сельской жизнью и попытки заглянуть в запредельное — вот марка, которую он держит из книги в книгу.

Прикосновение к неведомому, догадки о существовании сознания за горизонтом земного удела — одна из сквозных тем поэзии Климова-Южина, берущая начало в более ранних сборниках, таких как «Чернава», «Мурашовка», «Сад застывших времён» и других. Автора занимает вопрос жизни духа после физической смерти, его неисчезновения, пребывания вне тела человека, продолжения присутствия в ноосфере. Поэт пишет о том, что ощущает сознание вневременным, вечным — и собственное, и человеческое сознание вообще; он настаивает на незримом присутствии Бога, которого понимает не как субстанцию, а как миропорядок от Вселенной. В текстах слышны частые вопросы к небесной канцелярии бытия и небытия, её метафорические ответы и вытекающие из них инсайты, прозрения и опасения.

_____Когда отнимается тело от тени
_____И тень существует сама по себе,
_____Живёт своей жизнью, не знает о тлене,
_____Безродна в бесплотной своей худобе.
_____<…>
_____Иль тенью от дерева ходит у луга,
_____Совсем не печалясь о листьях и пне.
_____А ствол распилили на звонкие доски
_____И сделали стулья, и сделали стол,
_____А доски, как тени, приплюснуты, плоски,
_____И больше не дерево, больше не ствол.
_____<…>
_____А тени приходят незримо под вечер
_____И вместе со мною садятся за стол —
_____И волглым зрачком оплавляются свечи,
_____И тянется к свету под кроною ствол.
_____(«Когда отнимается тело от тени…», памяти Леонида Колганова)

В уста лирического героя «Условного названия» автор вкладывает размышления о душе («Философия»), страх немоты за гранью смерти («Не быстротечность минувшего дня…»); герой оказывается — пусть даже в воображении — перед лицом вечности («Хотимль»), чувствует лёгкий сквозячок небытия — лишь оттеняемый теплом и уютом жизни, — и пытается с ним договориться:

_____Здравствуй, последний мой год,
_____Если ты вправду последний,
_____Дай мне пожить без забот,
_____Будь хоть на год милосердней.
_____<…>
_____Съездить на Клязьму, Оку,
_____Лучше, конечно, на море,
_____Кильку подай мне в соку,
_____Девку пошли мне в задоре.
_____(«Моему последнему году»)

Так важно всё успеть, договорить, сложить все отведённые Богом стихи:

_____Не быстротечность минувшего дня,
_____Не быстрина коловерти —
_____Невыразимость пугает меня
_____Больше обещанной смерти.
_____Что позабуду родимую речь,
_____Сгустком бесчувственным стану,
_____В стих мне уже не придётся облечь
_____Дерево, речку, поляну.
_____(«Не быстротечность минувшего дня…»)

К кругу мистических мотивов, разрабатываемых автором, примыкают также тема двойничества («Дачное», «Превращение») и дежавю («Как будто на струнах эоловых вант…») как поэтическое доказательство существования параллельного невидимого мира — обители внетелесного.

Вторая отличительная черта творчества Александра Климова-Южина — остроуме, проницательность, ирония, поэтизация забавных моментов из повседневной жизни и поведения героев. Автор живописует случайных попутчиков, как, например, в стихотворении «Ехали цыгане в электричке», написанном в жанре стихотворного физиологического очерка; неожиданно его может привлечь лицо незнакомой уставшей немолодой женщины, встреченной в подъезде:

_____Щёк провалы, подбородка складки —
_____Очень интересное лицо.
_____Невозможно было оторваться,
_____Я перелистал его назад,
_____Как оно красиво лет за двадцать…
_____(«Маска скорби с тяготами жизни…»)

Свои строки поэт часто украшает аллитеративными коленцами («ожеледь жилкования»; «Днесь перекрёстным опылением свет / Перекрестился, и пчела для слуха / Как благовест…»), используя «богатый и бесстрашный», по определению поэта Геннадия Калашникова, словарный запас (сапропель, фрай-ап, пасюк, саккудей, променаж, одёр…). Его стихи можно узнать по лексическим рядам.

Тексты Климова-Южина питаются топливом воспоминаний о детстве, юности, молодости, он любит рассказывать о минувших временах — в традиционно ностальгической тональности, которая хорошо слышна, к примеру, в стихотворении «Молодая луна освещала мне путь…»:

_____Молодая луна освещала мне путь,
_____И казалось, что я молодой
_____Шёл от тёщи домой
_____С молодою женой,
_____Спотыкался о кочи, хмельной.

О том, как важно для автора сентиментальное наследие памяти, можно судить по количеству стихотворений, повествующих о былом. Это и «Дом», «Бабушкин сад», «Захотелось быть миленьким, маленьким…», «Юже», «Времена необратимы…», «В майские иды луна габаритна…».

С неменьшим теплом и любовью Климов-Южин пишет об опыте дачной жизни. Дача — сакральное пространство всякого русского человека. Одушевлённое, наполненное радостью от близости природы, возможности уединения («у жизни на краю») и другими важными для горожанина смыслами. Поэт передаёт образы безмятежного быта вдали от города, где «природа начиналась за порогом — / Калитка, поле лог, река за логом…». Там его лирический герой читает рассказы Бианки («я-то думал, что он себе так, / а Бианки — отличный писатель»), в то время как вокруг поют соловьи и «проходя, ревут электрички»; слушает писк ласточек, лепящих гнездо под крышей, ходит в лес и на рыбалку, любуется полнолунием.

Желание воспевать «Не роскошь чертогов, / Не славу небес, / Не церковь и Бога, / А поле и лес» неотъемлемое для Климова-Южина. Походы в лес — это и «углубленье одиночества», и радость от покорения неисхоженных пространств, и созерцание живых картин, превосходящих полотна великих художников («Шажок — и солнечные пятна / Из пней, поросших мхом, торчат»), и вслушивание в «сухую мышиную листьев возню», и сопереживание деревьям на ветру.

Экстатической вершиной общения автора с природой видится в книге рыбалка («Ода поплавку, «О блесне», «Стихи по случаю поимки мной рака и водворения в родные воды оного»). Это одна из самых интересных и ярких тем «Условного названия». Лирическому герою снятся поклёвки на Рузе, он сетует, что не берёт щука («а раньше ловились на палки»), спасает в ледяной реке любимый поплавок, который обретает значение символа жизни: он держится на воде и держит человека.

_____Лишь ты один в поклёвке знаешь толк,
_____Пусть на волнах несёт тебя, как парус.
_____Хлебнул бортом, и что-то ты заглох.
_____Я никогда с тобою не расстанусь.
_____Вот я снимаю брюки и трусы
_____При страшном ветре в этот день холодный
_____И до коряги вытяжкой лесы
_____Иду на дно, и ты опять свободный.
_____(«Ода поплавку»)

Подверженный дачному эскапизму герой склонен размышлять об уединении и одиночестве («Грибок надкушенный на вилке…», «Захотелось быть миленьким, маленьким…», «Я спал с открытыми глазами…»). В стихотворении «Тишина на даче, тишина…» мы видим поворот, построенный на приёме контраста: сначала описывается тихая безмятежная дачная жизнь, а потом оказывается, так в представлении лирического героя выглядит жизнь после смерти:

_____Я один на даче, я один:
_____Ни вестей от Бога, ни гонца.
_____Хорошо, да будет так, аминь,
_____Снег счищать с дорожек и с крыльца.
_____<…>
_____Ветра ледяная круговерть,
_____Ни людей, ни кошек, ни собак…
_____Я представил после жизни смерть,
_____И она привиделась вот так.
_____<…>
_____Призракам безродным на ветру,
_____Рвущимся в остывшее тепло,
_____Снег откину, дверь ли отопру —
_____Никого на свете, никого.

Но, несмотря на отдельные вкрапления марш-фюнебр, от стихов Климова-Южина веет жизнелюбием и какой-то редкой для искусства наших дней естественностью, нормальностью. «Красные шарики здоровья», выражаясь языком Георгия Иванова, свободно циркулируют в крови его поэзии. Он слагает оду за одой родным местам, семье, даче и детству, жизни, восхищается её мельчайшими деталями: шелестом речной осоки, летящим на берёзу майским жуком, узором прожилок листа, вскипающими черёмухой оврагами… Недаром Геннадий Калашников, представляя «Условное название» на презентации в Центральном доме литератора, назвал Климова-Южина поэтом державинской ветви, наследующим также и Фету, Мандельштаму, Пастернаку, позднему Заболоцкому. В его поэзии традиционной стиховой культуры и в то же время глубоко индивидуальной присутствует весь спектр переживаний красоты, пронзительности и загадок бытия.